Почти любовь, почти падение (СИ) - Страница 3

Малиновский под локоть его толкнул.

- Ты едешь?

Пришлось кашлянуть в сторону, потому что голос вдруг отказал.

- Да, еду, - тихо проговорил он и в лифт вошёл.

- Чего это Катька убежала? - удивилась Амура, глядя то на закрывшуюся дверь, то на лифт, в котором Жданов с Малиновским уехали.

Шура плечами пожала, подумала, а потом предложила подруге это дело обсудить более детально, а заодно посетить курилку.

- У меня времени теперь много, - похвастала она.

А Катя Пушкарёва почти бегом пробежала по пустому коридору, не до конца понимая, от взгляда Жданова она бежит или от самой себя. Сердце сильно билось, будто Андрей её за чем-то неприличным застал. А ещё от волнения, переживаний и чувства вины. Оно билось, и в этот момент Катя могла поклясться, что так сильно и с такой самоотдачей до встречи с Андреем оно не билось никогда. И что теперь со всем этим делать?

Она ведь совершенно искренне сегодня с Кирой говорила. И даже то, что Андрей обязательно на ней женится, что всё у них будет хорошо - тоже было сказано искренне. Да, ещё вчера вечером она витала в облаках, она любила и не думала о последствиях, не готова была думать, но тогда никого кроме Андрея рядом с ней не было. Не нужно было оглядываться ни на кого, вспоминать о том, что их разделяет, она даже могла себе позволить помечтать, а сегодня, под взглядом Киры, все мечты разбились. Нет, она и без этого разговора понимала, что ничего у неё с Андреем не получится, именно у неё с ним, а увидев собственными глазами, как Кира мучается, почувствовала себя виновницей всех её бед. Это, конечно, было не так. У Воропаевой и без Кати Пушкарёвой причин хватало на Жданова злиться и ревновать его, но когда Кира обиды свои на неё выливала, Катя одну себя виноватой считала. И сейчас, глядя на Андрея, пыталась это чувство вины в себе возродить. Почувствовать бы, что отныне не сможет находиться с ним рядом, что совесть не позволит, хоть бы одну причину найти, чтобы держаться от него подальше, но ничего не вышло. Его увидела и забыла обо всём. Но это ведь неправильно? Как это глупому сердцу объяснить?

Прошла через президентскую приёмную, бросив на Клочкову лишь мимолётный взгляд, в кабинет вошла, и вместо того, чтобы сразу пройти в свою каморку, в ближайшее кресло опустилась и глаза закрыла. Хватило её на минуту. Успокоиться не получалось. В голове билась мысль совсем противоположная тому чувству вины, которое ещё совсем недавно она в себе взрастить пыталась: Кира уехала! И это будоражило, заставляло кровь быстрее бежать по венам и жарко становилось при воспоминании об их с Андреем вчерашнем прощании в машине. Он держал её за руку, смотрел ей в глаза, и говорил то, что она так хотела от него услышать. И если Кира уехала, то получается, что Андрей, пусть всего на несколько дней, на пару часов, несколько минут каждого из этих дней, будет принадлежать только ей. А о том, что будет потом, о том, что он обязательно женится на Кире, в любом случае, можно пока не вспоминать. Это, конечно, малодушие, слабость, с которой она не хочет бороться, но от предвкушения этой ошибки, у неё голова кружится. Она никогда такого не чувствовала.

Никогда раньше не думала, что можно чувствовать себя счастливой, при этом прекрасно понимая свою вину. Угрызения совести разрастались, въедались в душу и мысли, но ощущению полёта совсем не мешали. Катя просто оставляла их внизу, когда Андрей её целовал, и она взлетала вверх. Там не было Киры, не было проблем, бизнеса и всеобщего осуждения. Правда, падать с высоты с каждым разом становилось всё больнее. Боялась, что однажды подняться не сможет.

Спустя пару часов, коротко постучав, в президентском кабинете появилась Шура Кривенцова. Дверь перед носом Клочковой захлопнула и позвала:

- Катя, ты здесь?

- Здесь, - отозвалась Пушкарёва из каморки.

- А чего я тебе принесла! - тут же радостно возвестила Шура. Правда, тут же поправилась: - Точнее, не тебе, а Жданову, но всё равно - смотри, какая красота!

Она в дверях появилась, Катя от экрана компьютера взгляд оторвала и посмотрела. На самом деле удивилась.

- Что это?

Шура продемонстрировала ей большой розовый пакет с закреплённым наверху красным бантом.

- Красота, да?

- Где ты это взяла?

- У Малиновского на столе. Написано, что Жданову. - Шура ещё раз с любопытством оглядела пакет, и пожаловалась: - Жалко, что он закрыт. Так интересно, что там.

- Поставь на стол Андрею Палычу, - посоветовала Катя.

Кривенцова вместо этого прижала пакет к себе.

- А Жданов ещё не вернулся?

Катя головой покачала, и повернулась к компьютеру, вспомнив об отчёте.

- Кать, давай посмотрим, что внутри.

Пушкарёва не сразу сообразила, о чём она. Голову подняла и посмотрела.

- Шура, ты что?

- Мы аккуратно. Потом опять заклеим. Кать, ну неужели тебе не любопытно? Смотри, какой пакет! Вот что там может быть?

- Да что угодно!

- Вот именно. - Шура подошла к столу, а на Катю посмотрела со значением. - Там точно что-то жутко интересное.

- Но это же не нам. А Андрею Палычу, - пыталась донести до неё истину Катя. - Чужое.

- Интересное дело. - Шура тряхнула огненными прядями. - Ты же почту Жданова вскрываешь? Вскрываешь. А это чем хуже?

- Это лучше. Может, это подарок? Личный.

- От Малиновского Жданову перед разлукой.

- Шура, поставь пакет Андрею Палычу на стол.

Кривенцова приуныла, но просьбу исполнила. Отнесла розовое чудо в президентский кабинет и оставила посередине письменного стола. Потом вернулась к каморке.