Почти любовь, почти падение (СИ) - Страница 43

- Не время, Коля, - шикнула она на него. В комнату друга вошла, на диван села и сидела так несколько минут, не желая разговаривать. У неё больше не было слов, мыслей, сил. Она не знала, что делать и к чему готовиться. Чем всё закончится? А если не справится, придётся рассказывать всё родителям, смотреть им в глаза, и тоже жалость видеть, а ещё разочарование.

Зорькин заставил её выпить чаю, а сам всё печенье съел, всухомятку, грыз и слушал Катю, которая ему всё в подробностях рассказывала. А когда она замолчала, крякнул, совсем как её отец, когда в неловкое положение попадал, и проговорил:

- Чёрт, вот мы с тобой вляпались, Пушкарёва.

Катя кивнула, соглашаясь. На самом деле вляпались.

Вечером, из дома, ещё Зорькину позвонила.

- Завтра вместе в "Зималетто" пойдём.

- Зачем это? - перепугался он.

- Так надо. Подготовь все документы по "НикаМоде", Пал Олегыч должен знать всё. Он должен понять, что это всё во благо "Зималетто" было сделано. И мы с тобой никакие выгоды не преследуем.

Коля вздохнул в трубку, совершенно несчастно.

- Конечно, мы не преследуем. Мы ведь альтруисты. Мы только всем вокруг помогаем, подставляя свои головы под удар.

- Коля, - взмолилась Пушкарёва. - Давай не сейчас, пожалуйста.

Катя телефон отключила, потом протянула руку, и светильник над головой выключила. Комната погрузилась во тьму, а за дверью послышались шаги. В комнату заглянул отец.

- Катерин, ты спать, что ли, собралась? Рано вроде.

Она осторожно втянула в себя воздух, с силами собралась и тогда уже ответила:

- Голова болит, папа. Я ложусь.

- Ну, смотри. Спокойной ночи.

- Спокойной, папа.

Отец дверь закрыл, а Катя на подушку упала. Натянула на себя одеяло. Вроде и не замёрзла, а всё равно дрожала. А когда телефон зазвонил, только в этот момент поняла, что до сих пор в руке его держит. Колебалась, прежде чем ответить, а когда глухой, до ужаса усталый голос Андрея услышала, губу закусила. Ничего сказать не могла.

- Ты успокоилась хоть немного?

- Нет. И ты не должен мне звонить.

- Да я вообще многого не должен. Кать, ты не надо так переживать, это же я виноват. Я тебя попросил...

- А я согласилась. Так что, виноваты оба.

- Ты плачешь, что ли?

- Нет.

- Ты плачешь, - расстроился он, когда услышал, как у неё голос дрогнул.

- Сейчас уже плачь не плачь, а ничего не изменишь.

- О чём с тобой отец говорил? Я запретил ему, а он всё равно...

Катя даже одеяло с себя скинула, потому что вдруг жар накатил, а всё от волнения.

- Ты ему запретил? Как ты ему мог запретить? Андрей, что ты сказал?

Он явственно замялся, чем Катю ещё сильнее напугал.

- Андрей.

- Ничего не сказал. Я ничего не сказал! - выдохнул он в трубку, зло, отчаянно, а Катя рот себе зажала, чтобы он не услышал сорвавшееся с её губ рыдание. Только когда комок, вставший в горле, сумела проглотить, поморщилась от неожиданно появившейся горечи во рту, и сказала:

- Это хорошо. Никто ничего не должен знать. Ты слышишь меня?

Он помолчал секунду или две. Потом вздохнул в трубку. Все вокруг сегодня вздыхали.

- Чёрт, это я виноват. Это я виноват, я дотянул, я... Ни о чём не думал.

- Ты думал, Андрюш. - Катя на спину перевернулась, и глаза рукой закрыла. - Ты думал о "Зималетто". С самого начала.

Жданов насторожился.

- Что ты имеешь в виду?

- Да ничего. - Рука опустилась, устало, а Катя в темноту уставилась. - Ничего. Завтра я приду... с Зорькиным. Пал Олегыч хочет всё знать, я введу его в курс дел.

- Да, надо... Кать, а я больше не президент.

Она на самом деле почувствовала удивление. Такого поворота событий можно было ждать, но так быстро... "Пал Олегыч и раньше не горел желанием его президентом видеть, а уж после такого...", всплыли в памяти слова Юлианы. Что же это происходит? Они столько месяцев строили, старались, поддерживали затухающий огонь, а рушится всё в один момент, как карточный домик. Всё напрасно. Все усилия, все жертвы... При мысли о жертвах, как-то особенно горько стало. Всё зря, Андрюш.

Но решила его приободрить. Что ей ещё оставалось?

- Всё наладится, Андрюш. Всё у тебя наладится, он ведь твой отец.

- Мне очень не нравится твоё настроение, - тихо проговорил он. Хотел ещё что-то добавить, Катя по его тону это поняла, но вдруг услышала голос Киры. И Андрей сразу замолчал.

- Андрюш, ты с кем говоришь? - поинтересовалась Воропаева. - Ты занят?

Катя заставила себя телефон от уха убрать, и нажала на "отбой". Кажется, не с первого раза пальцем по нужной кнопке попала, руки тряслись.

Он у Киры! Или она у него...

Руки в кулаки сжала и резко воздух в себя втянула, потом медленно выдохнула. Всё правильно. Всё так, как должно быть.

Не даром говорят, что утро вечера мудренее. Если засыпала Катя в рыданиях, отчаявшись хоть что-то понять и не зная с какой стороны подступиться, чтобы исправить то, что они с Андреем и Малиновским натворили, то утром проснулась с ясной головой, что было очень удивительно, и мало того, она точно знала, что будет делать. Всё сложилось, как пазл. И хоть картинка далеко не радостная, но она есть и весьма чёткая, не поспоришь. Да и спорить уже поздно, надо спасаться. И Андрея спасать, пока он окончательно всё не испортил. Решение всё равно одно, и принять его нужно ей. Точнее, Катя уже давно его приняла, давно. Потому что оно было единственным, другого никак не находилось.